21:15

Cebu

И да пребудет с нами вдохновенье
Когда-то, в те далекие времена, когда люди считали своим домом леса и поля, горы и долины, не отгораживались от этой красоты каменными коробками и купались в прозрачных водах чистейших рек и озер, на одном острове в океане родился мальчик. В то счастливое время на свет появлялось много детей. Все они были коренастые, с кожей шоколадного оттенка и темными, как головешки волосами, а этот был необычным. От сверстников, что бегали голышом по бесконечным песчаным пляжам и собирали моллюсков при отливах, мальчишка по имени Нен отличался высокой стройной фигурой, а главное - белокурыми курчавыми волосами, спадавшими да спину, как накидка.
Старые люди на острове оговаривали, что подобные странности порой случались, когда какая-нибудь прекрасная девственница увлекала любвеобильное сердце бога Ветта, повелевающего облаками и дождями над островами в океане. Ветт был очень ветреным и никогда не заботился о белокурых детях, предоставляя их Судьбе, а она часто была жестока. Светловолосые дети были, подобны белым воронам, которых со временем стая изгоняла.
Только Нен был силен и удачлив. В любой игре или работе он был лучшим. Не проходило дня на острове, чтобы кто-то с восторгом не рассказал у ночного костра об очередной победе мальчика. И не только ловкость и отвага отличали его от собратьев. Находчивость, смекалка и удача стали незримым шлейфом, что увивался за его белокурыми волосами.
Время, как вода. То падает с небес, то уносится потоками в океан, то незаметно испаряется под обжигающим солнцем, оставляя в пригоршне малость, чтобы утолить жажду. Когда же ладонь не в силах будет зачерпнуть воду, чтобы напиться из прозрачного источника, отведенное Судьбой время закончится, и раскаленное солнце заберет душу грешного на небеса.
Пришел день, и на острове умер вождь. По местным обычаем на его похоронах не горевали и не плакали. В тех краях было принято весело предавать останки земле в какой-нибудь высокой пещере. Поближе к богам. Верили, что души умерших ожидает лучшее будущее. Затем выбирали нового вождя. Подходили к этому серьезно, и долго обсуждали. Но тогда все решилось как-то само собой. Очень быстро. Выбрали Нена. И не было равных ему в работе и охоте. У ночных костров начали звучать новые песни о сильном, как тайфун, войне или щедром, как весенние дожди, муже. В тот год на острове появилось много ребятишек. Поговаривали, что Нен покорил немало женских сердец, но скорее всего это было не так, ибо ни одного белокурого ребенка среди младенцев не было.
Однажды на охоте Нен забрел в такую глухую часть острова, где никто никогда не бывал. Там царствовала черная пантера. Выследил ее Нен и убил. Когда победитель снимал шкуру со своей жертвы, набросились на него четверо детенышей черной пантеры. Они были еще очень малы и не могли бы причинить серьезного вреда охотнику, но тот рассердился и убил их. И все четверо были самцами. Увидела это богиня Судьба и разгневалась. В облике серой пичуги села она на правое плечо Нена, и услышал воин, что дома у него осталось много таких вот самцов, которые жаждут его смерти.
С того дня стали отмечать, что вождь замкнулся и подозрительно поглядывает по сторонам. Удача отвернулась от его народа, а злой рок то и дело уносил невинные души. Не было войны, не извергались вулканы, но погибали войны и мальчики. Стали поговаривать у ночных костров, что кто-то из своих убивает соплеменников. Когда же исчез последний старик, Нен объявил, что отныне любой родившийся мальчик не достоин жизни, а все девочки станут воинами.
Еще не мало пролилось дождей на тот остров прежде, чем все девушки стали ловкими и сильными воинами. Они уже не охотились, а только завоевывали все новые и новые соседние острова, где убивали всех мужчин и мальчиков. Лишь немногим подросткам удавалось спрятаться, а потом бежать с покоренных островов куда глаза глядят. Те, кому посчастливилось выжить среди тайфунов и акул, рассказывали у ночных костров еще не покоренных островов, о кровожадном Нене и его войске.
Кто знает, что случилось бы с семью тысячами ста семью островами, которые вытянулись, как банан в огромном океане, если бы на одном маленьком острове, куда еще не добрались захватчики, ни родилась белокурая девочка, чьи кудряшки, как накидка, спадали на плечи. Она быстро росла, как травы после весенних ливней. Становилась сильной, как тайфуны, налетавшие на острова в океане, и любила больше всего на свете все семь тысяч сто семь островов в океане, о которых рассказывали старые люди у ночных костров.
Однажды на рассвете девушка покинула свой остров и отправилась навстречу Нену. Они столкнулись в смертельной схватке и оба погибли. Умирая, девушка завещала всем жить в мире и любви. Уставшие от бессмысленных жертв воины, поклялись никогда более не воевать, а только защищать свои острова в океане. Девушку похоронили на самой высокой вершине того острова, что расположен в середине семи тысяч ста семи островов, и назвали его в ее честь. Себу.

@темы: Александр Асмолов,рассказы,Филиппины,путешествия.другие страны

И да пребудет с нами вдохновенье
В южных странах темнеет быстро. Сумерки не успевают произвести впечатление чего-то таинственного или мистического, как ночь уже перекрашивает роскошную зелень прибрежных растений, белый песок на узкой полоске пляжа у отеля и нежный зеленовато-голубой оттенок прозрачных вод Тихого океана в единую черную массу. Жители северных широт немного теряются от такого резкого скачка и даже с опаской озираются по сторонам, пытаясь понять - не шутка ли это. Им кажется, что кто-то, не предупредив, выключил свет. Темнота проворна. Причем она не опускается откуда-то сверху и не покрывает все окружающие предметы. Нет. Темнота, как воздух, неожиданно заполняет собою все пространство, меняя мир. И едва мы начинаем вдыхать ее, понимаем, что уже ночь. Душная, насыщенная запахами незнакомых тропических растений, она еще переполнена впечатлениями жаркого дня, но уже волнует приближением чего-то незримого и неизведанного.
Неподалеку, в темноте океана, беззвучно скользят скромные фонарики небольших лодок, а за ними - габаритные огни барж. Меж ними беззаботно мелькают яркие гирлянды прогулочных катеров. Жизнь не замирает с наступлением ночи, а в южных странах особенно. Некоторые возобновляют работу после жары, кто-то выходит на прогулку, иные решают, что могли бы немного заработать или испытать удачу. В топиках многое по-другому, что и привлекает туристов в эти страны. Даже в межсезонье.
Мы сидим на балконе небольшого отеля у самой кромки океана, прислушиваясь к тишине. В это время года почти все номера пустуют, по крайней мере в окнах, выходящих на океан, нигде кроме наших света нет. Это усиливает впечатление уединения. Лу, словно прочитав мои мысли, легко поднялась и погасила настольную лампу в комнате. Темнота окутала балкон и два плетеных кресла. Над головой засияли крупные звезды. Ночные шорохи и всплески волн стали слышнее. Мы словно объединились с этим миром, став частью тропической ночи. Плитка, которой уложен пол балкона, отдает накопленное за день тепло. Приятно прикасаться к ней голыми ступнями и даже пришлепывать. Отчего-то в голове зазвучал русской романс о ямщике, гнавшем куда-то своих лошадей. Мне начинают мерещиться наши бескрайние поля, засыпанные снегом, безлюдные дороги с сугробами по обочинам и пустые улицы, с которых пронизывающий ветер разогнал последних прохожих. Теперь я верю, что не только перелетные птицы улетают на юг. Души тех, кто прячется сейчас по домам от мороза, стремятся сюда, в тепло. Наверное наши далекие предки когда-то жили здесь, и память на генном уровне хранит эти воспоминания, возвращая нас в благие места.
Лу вернулась на балкон с зажженной свечой и поставила ее на маленький столик между нашими креслами. Не перестаю удивляться, как ей удается всякий раз каким-то легким штрихом украсить наш дом. И тогда даже незнакомый номер в отеле становится уютным и каким-то родным, а мне начинает казаться, что он давно ждал встречи с нами. Ночной мотылек запорхал над язычком свечи. Мы замерли в ожидании, наблюдая за ним. Жаль огорчать такой вечер, и Лу взмахивает рукой, отпугивая красивую бабочку. Сделав пару кругов, та скрывается в темноте, уступая место новому гостю. На перилах показалась маленькая ящерица. В ее больших влажных глазах отражается пламя свечи. Ящерица замерла, разглядывая нас. Возможно, ее привлек запах нарезанных кубиков манго. Тарелка с сочными плодами стоит на столике у наших кресел, но ночная гостья не решается приблизится. Наконец, она делает явное глотательное движение и удаляется. Нам становится совестно. Лу подхватывает кусочек манго заостренной палочкой и кладет его на перила. Мы сидим какое-то время в ожидании, стараясь не двигаться. Капля густого сока скатывается с перил и шлепается на кафель. Из темноты выныривает наша недавняя знакомая. Она двигается короткими рывками и замирает, словно прислушивается. При этом большие темные глаза, не мигая, смотрят на нас. Она чуть приподнимает морду, словно принюхивается. Все тот же пронизывающий взгляд. Становится немного жутко. Сколько длится эта сценка не знаю, но обрывается она резко. Буквально над нами вспыхивает ослепительная молния, заливая все ярким белым светом. Мы замираем от неожиданности, и тут же следует оглушительный раскат грома. Ящерка исчезает. Следом возникает шум дождя. Его еще нет, но голос его, словно волна, накрывает нас. Крупные капли начинают барабанить повсюду, быстро превращаясь в сплошные потоки. За несколько секунд мы промокаем до нитки. Вот это ливень! Настоящий тропический.
Опрокидывая плетеные стулья, врываемся в комнату. Срываем мокрую одежду и растираемся полотенцами. Нас охватывает странное возбуждение. Замечаю, что мы оба украдкой поглядываем на балконную дверь - не просочился ли кто следом. Нет, все спокойно. Запахнувшись в банные халаты, подходим к черному проему, за которым шумит ливень. Сплетающиеся толстые струи воды падают отвесно, образуя некое подобие стены. За ней трудно что-то разглядеть. Сверкает еще одна молния. Ее яркая вспышка выхватывает из темноты очертания согнувшихся под напором дождя банановых листьев, опрокинутых на балконе кресел и тонкой свечи, прибившейся к ножке столика. Я и раньше любил смотреть на дождь, а ливень просто завораживает. Возможно это снова память, унаследованная мною от далеких предков, с их страхом перед шальным взрывом стихии. Время останавливается, когда я смотрю на море или огонь, а шум дождя словно гипнотизирует.
Наверное прошло немало времени, пока мы стояли у открытой балконной двери, всматриваясь в темноту дождя. Замечаем, как по полу расползается лужа, балкон пришлось закрыть. Сразу стало как-то одиноко и неуютно. Мы отгородились от тропического ливня, будто отвернулись от старого знакомого, а ведь он принес нам очищение. Не знаю от чего конкретно - от грехов или от ненужных мыслей, но на душе как-то тоскливо.
- А не поужинать ли нам? - непроизвольно вырывается у меня фраза.
Лу вопросительно смотрит и неуверенно кивает.
- Ужин под дождем! А? - вскакиваю я. - Ну, в ресторане, конечно...
Заботливые хозяева отеля припасли у двери номера огромный зонт. Мы заметили его еще в первый день отдыха. Я открываю зонтик и жестом приглашаю Лу к выходу. Она улыбается и демонстративно распахивает халат. М-да, придется подождать. Впрочем, сборы не занимают много времени, и вот мы уже с визгом и хохотом перепрыгиваем через лужи, пытаясь сохранять равновесие в мокрых шлепанцах.
Ресторан с видом на океан нам понравился еще раньше. Утром там бывает десяток отдыхающих, которые спешат на какие-то экскурсии, а вечером он обычно пустует. Похоже, что персонал скучал, не ожидая клиентов к такую непогоду. Это для местных жителей ливень дело привычное. Он неожиданно налетает и так же неожиданно стихает. Дожди на Филиппинах чем-то похожи на наши весенние грозы - они локальны. Наверняка сейчас за несколько километров от отеля сухо, и видно только отблески молний. Местных не удивить ливнем - они знают, что все скоро закончится, а вот для туристов зимняя гроза в диковинку.
Увидев наше оживленное появление, персонал ресторана очнулся от дремы и заспешили навстречу. Надо сказать, что филиппинцы в большинстве своем очень приветливы, и не только по долгу службы. Сейчас им явно понравилось, что чужестранцы не ворчат на испорченный дождем вечер, а радуются, как дети. Я часто замечал, что к пришлым лучше относятся, если местные чувствуют симпатию со стороны приезжих к своей стране. Очевидно, это написано на наших лицах. Подошедший официант в какой-то яркой национальной одежде берет наш зонт, жестом приглашая к столику в центре веранды.
- Мами так идет это платье, - делает комплимент официант, помогая Лу сесть за стол.
Она счастливо улыбается, прикрывая ресницами вспыхнувший в глазах огонек. После длинной паузы смотрит на меня, пытаясь уловить, заметил ли я это. Ах, женщины, как мало вам нужно, чтобы почувствовать себя счастливой. Хотя бы на миг. Мы давно знаем друг друга, чтобы что-то утаить. Лу беззвучно смеется, следом смех разбирает и меня. Через секунду мы уже хохочем друг над другом, или просто над собой, или просто потому, что судьбе было угодно свести нас вместе и окатить дождем на далеком острове в Тихом океане, когда в России уже холодно, и выпал первый снег. Да, иногда в нашей жизни случаются удивительные минуты. И позже мы часто вспоминает их, пытаясь понять, отчего же было так хорошо, и что вообще это было, но загадка именно в том, что понять это достаточно сложно, а уж объяснить и подавно. Просто так бывает.
- Аперитив? - улыбающийся официант протягивает нам меню.
- Белое вино для мами и красное для меня, - быстро отвечаю я, не читая.
Поначалу нам было странно слышать это обращение к замужней женщине, но мы привыкли достаточно быстро и даже начали использовать его сами. Сначала в шутку, потом и всерьез. Есть что-то в этом слове близкое нашему слуху, хотя в России так никто не говорит. Впрочем, к хорошему быстро привыкаешь.
Ресторан этого отеля трудно отнести к дорогим с изысканной кухней, меню умещается на двух листиках, да и к посетителям персонал привыкает уже на третий день, так что выбор наш им известен заранее. Тем не менее, получив заказ, персонал демонстративно оживился. Сразу же зазвучала мелодия, которая понравилась нам накануне. Они стараются соответствовать в обслуживании заявленным звездам в рекламном буклете, хотя у многих еще свои представления о сервисе. Тем не менее приятно отметить, что они запомнили наш интерес к исполнительнице. Признаться, мы с удивлением слушали множество известных мировых хитов в местной обработке. Они звучат повсюду, и звучат неплохо. Вот и сейчас мы слушаем популярную несколько лет назад песенку, но это не копия. Она стала чуть мелодичнее, душевней.
Запах готовящейся рыбы на гриле смешивается с запахом ночного ливня. Улыбчивый официант принес Лу палочки в бумажном конверте. Он запомнил, что белокурая иностранка из какой-то далекой северной страны так ловко управляется с рассыпчатым рисом, вылавливая из тарелки по одному зернышку. Ко мне это не относится. Лу демонстративно разламывает пару, и палочки щелкают в ее руках, словно кастаньеты. Я повержен, и пытаюсь спрятаться за бокал. Мы опять смеемся, и снующие рядом филиппинцы улыбаются в ответ.
На душе удивительно спокойно и хорошо. Отчего-то вспомнился один французский ресторан, где вышколенный персонал привел меня в восторг, пардон, своими одинаковыми носками. У них были отработанные манеры и, наверное, они могли бы долго объяснять невеже в моем лице различие оттенков одного и того же блюда, приготовленного в их замечательном ресторане и в том, что напротив. Однако, какого-то особого наслаждения я тогда не испытал. Более того, на всякий случай спрятал подальше под белоснежную скатерть свои ноги. Не потому, что вы могли подумать, просто было неуютно. Теперь же все было особенным, удивительно родным. Я смотрел на Лу и спрашивал себя - неужели за пятнадцать лет, что мы вместе, не пропало это чувство восторга, которое я испытываю рядом с этой удивительной женщиной.
- Я думаю, мы сюда еще вернемся, - она поднимает свой бокал, произнося фразу словно тост.
- Ты читаешь мои мысли? - чокаюсь в знак согласия.
- Нет, просто чувствую то же самое.
Дождь все еще шумел, огораживая плотной стеной небольшую веранду у океана. Нам стало так уютно и тепло на далеком острове, который не сразу-то и на карте отыщешь, но это было абсолютно неважно. Я давно заметил, что Филиппины обладают необычным свойством - становиться своим. Так иногда встречаются люди, общение с которыми приятно. Ловишь себя на мысли, будто ты давно знаком с этим человеком и можешь долго с ним говорить. Это интересно и приятно. Вот и Филиппины так. Без году неделя, а впечатление такое, что мы тут бывали, и не раз. Не зря Магеллан приплыл сюда когда-то, хотя и заплатил за визит жизнью. Наверное, он должен был быть похоронен здесь. Место такое. Благое. Эта мысль частенько навещает меня на Филиппинах.
Вот и за ужином мне подумалось, что многое не просто в нашей жизни. Какие-то важные моменты непременно должны случаться. Наверное поэтому мы так радостно восприняли этот ливень, отгородивший нас от всего мира и подаривший удивительный вечер на далеком острове в океане. И мне теперь вспоминается та счастливая улыбка Лу, которая ненадолго стала "мами". Задумываясь над этим, прихожу к выводу, что это не случайно. Ее так когда-то называли. Мами. В какой-то прошлой жизни. И тропический ливень нам просто напомнил об этом, сделав так, чтобы у нас состоялся ужин под дождем.

@темы: Александр Асмолов,рассказы,путешествия,Филиппины,другие страны

09:28

Весной

И да пребудет с нами вдохновенье
Весной так хочется в Париж
Из подмосковного ненастья.
Оставив на балконе пару лыж,
Готова босиком дойти до счастья.

Весной так хочется бродить
По нескончаемым бульварам.
И с нежностью цветы дарить
Сидящим на скамейках парам.

Весной так хочется любить
И бесконечно быть счастливой.
И все обиды позабыть,
И чувствовать себя красивой.

Весной хочу я быть иной,
Изящной и неотразимой.
И взгляд восторга вслед за мной
Пусть вьётся лентою незримой.

Веной хочу я быть с тобой,
Единственным, неповторимым.
Но не смогу я быть рабой,
Каким бы ни был ты любимым.

@настроение: влюбленное

@темы: Александр Асмолов,любовная лирика,стихи о любви,асмолов

И да пребудет с нами вдохновенье
Мне в полночь вновь звучат сонеты,
Затерянные средь веков.
Моим дыханием отогреты,
Лишаясь временных оков,
Они темницу покидают
Сначала робко, подле края
Парят и к пламени свечи
Летят, как бабочки в ночи,
Переплетаясь меж собою
В венок изысканной строки.
Теперь уж не сыскать руки,
Способной написать такое.
Блажен, кто отыскал покой
В сокрытом времени рекой.

@настроение: лирическое

@темы: Александр Асмолов,лирика,стихи о стихах

И да пребудет с нами вдохновенье
У дымящейся стопки блинов
Вологодское тает в масленке,
Деревянная миска грибов
И графинчик пузатый в сторонке.

За капустою с клюквой – икра,
По-стендалевски, красное с черным.
И за стол уж садиться пора,
Чарки ждут караулом покорным.

За окном зазвенят бубенцы,
Отзовется задорно гармошка,
И поймает коней под уздцы
Мужичок захмелевший немножко.

Разрумянившись, шумной толпой
Гости ввалятся с визгом и криком,
Заполняя весь дом суетой
И незримым языческим ликом.

А блины на просвет – кружева,
Вологодские, да с вологодским.
Но с морозца по чарке сперва,
По традициям старым, отцовским.

@настроение: веселое

@темы: Александр Асмолов,лирика,шутки,юмор

И да пребудет с нами вдохновенье
В ведерке для шампанского лишь розы,
"Клико" не пенится в бокале много лет.
И мне уже не хочется найти ответ,
Растаял он в думу от папиросы.

Все ни к чему теперь, свеча погасла,
Та струйка дыма нынче потеряла стыд.
Став облаком, ментолом горло холодит,
Я знала, доверять тебе опасно.

Но как кружили голову объятья,
И как ты дерзок был в желании своем.
На руки подхватив, баюкал забытьем,
Лобзаньем заменяя мое платье.

Теперь лишь розы по ночам со мною,
И вместо писем горкой лепестки лежат.
Я знаю, ничего мне не вернуть назад,
"Клико" беду накликало собою.

@настроение: воспоминаия

@темы: Александр Асмолов,лирика,строки о любви,романсы

И да пребудет с нами вдохновенье
Весенних снов короткие сюжеты
Индейским амулетом я ловлю.
Укрыв в тумане мистики петлю
Для тех, что верят в тайные приметы.

Сосуд из типи племени навахо ***
Согласно их преданьям – верный сейф
Для призраков, скользящих, словно шлейф,
В сознании, цепенеющих от страха.

А незабудки сохранят надежно
Всю романтичность потаенных встреч,
И будут образ милого беречь,
Что мне приснился так неосторожно.

*** типи - конические палатки индейцев прерий Канады и США
фото Луизы Гельтс


@настроение: задумчивое

@темы: Александр Асмолов,стихи,лирика

И да пребудет с нами вдохновенье
Кому-то звезды на погоны,
Кому-то звезды в небесах
Чтоб зазвенели элероны
И утонул форсаж в басах.

Приборы зельем опоили
И, кажется, мой штурман врет
Что, мол, в глазах темнеет… или
Над Питером ночной полет.

Я по Фонтанке под мостами
Тихонько заложу вираж
И над Исакия крестами
Свечу «зажгу», войдя в кураж.

Над Зимним - штопор для фурора
А после звуковой барьер
Пройду над крейсером «Аврора»
Чтоб знали, с кого брать пример.

Эх, жалко нет боезаряду,
Над Смольным затяну петлю.
Устав, на Невский тихо сяду
Мой Питер, я тебя люблю.

@настроение: боевое

@темы: Александр Асмолов,шутошная лирика,юмор

И да пребудет с нами вдохновенье
Давным–давно, когда морозы было сильнее, снега белее, а сосны небеса подпирали, стояла на берегу красивого озера деревенька да барская усадьба. Озерное. Край тот был богат лесом да зверьем, а пуще того – красотами дивными. Куда ни глянь сказка одна. Особенно зимой. Тогда они не в пример нынешним были. Навалит снега по самую крышу и прихватит все морозцем… дворцы да терема стоят. Один диковиннее другого. На окраине той деревеньки, в самом бедном домишке жила девочка по имени Цветана. Беда не беда, да бедно жила их семья. Отца в солдаты забрили, а мать с пятерыми детишками с воды на хлеб перебивалась. Барыня, что жила в усадьбе, взяла девочку к себе. По дому помогать. Тогда все при господах значились – дворовые да крепостные.

А Цветанка смышленая и работящая была, за что ни возьмется, все у нее лучше других получается. Особенно кружева вязать. Уж искусница, да выдумщица, каких не сыскать. Барыня ее приметила. По праздникам домой отпускала, да в подарок то старое платье своей дочери отдаст, то денежку медную. Цветанка все в дом несет – матушке да сестрицам своим. Так и жили.
Однажды летом прошел слух, что матушка-государыня проездом в их края пожалует. Губернатор да предводитель переполошились. Хотят царице угодить. Везде порядок наводят, да выспрашивают, чем бы ее величество порадовать. Прослышали о мастерице Цветане из Озерного, мол, лучше кружевницы никто и не видывал. Сговорились с барыней, что государыня в усадьбу заедет. Отдохнуть с дороги да на кружева поглядеть. Тогда мода на тонкую ручную работу в большой силе была.

В назначенный день царица со свитой пожаловали. Шум, гам, суета. Слуги да придворные наехали, кареты, сундуки… Наряды пестрят такие, что Озерное словно по весеннему первоцвету преобразилось. Однако всех затмила сама матушка-государыня в сопровождении гусарского эскадрона. А те, как на подбор, статные да чернобровые, глаза озорные, девушкам проходу не дают. Был среди них удалец по имени Святозар. Красавец. Молод, а уж вся грудь в орденах и шпага с позолоченным эфесом.

После шумного застолья пошли девушки хоровод водить. Босиком по зеленой траве, в длинных расшитых сарафанах да кокошниках шитых жемчугами. Одно слово – лебедушки. Все хороши, а одна краше всех с косой в красных лентах до колен. Цветана. А как песню завела нежным голосом, так все и затихли. Не зря говорят, в красивых местах и люди красивые родятся. Матушка-государыня сама в ладошки хлопала да посмеивалась. Ай, да умница, ай, да красавица! Один Святозар молчал. Покорила его Цветана.
Позвала барыня царицу да гостей кружева смотреть. Тонкая изящная работа, да с выдумкой. Более всего понравились ее величеству кружева на темы русских сказок, особенно те, где Иван-царевич на сером волке скачет. Велела позвать мастерицу, чтобы ее с собой в столицу взять, да там своим мастерством гостей заморских удивлять. Хитрая барыня подтолкнула вперед свою толстощекую дочку. Удивилась царица, глядя на пухлые пальцы белоручки, но слово сдержала.

Проходит время. Барская дочка в столичном дворце живет, а ей с оказией из Озерного кружева привозят. Толстощекая до обеда спит, и царице каждый день приносит с поклоном новую работу, мол, сама сделала. Так бы продолжался этот обман, да пожаловал в город Санкт-Петербург французский посол. Во дворце бал в честь высокого гостя, музыканты играют, пары вальсируют, а гусары в почетном карауле стоят. Объявили о государыне. Все в низком поклоне застыли, посол ножкой кренделя на цветном паркете выписывает. Одно слово - царица. Она в сопровождении своих верных гусаров вошла, и заплясали вокруг огни от ее бриллиантов. Однако посол не на государыню-матушку смотрит. Скандал назревает. Церемониймейстер выясняет, в чем дело. Оказывается, посол увидел кружевной воротник у гусара из свиты и так поразился высокому искусству работы той, что грамоту от своего Людовика вручить позабыл.
Усмехнулась матушка-государыня, велела подойти гусару. А это Святозар, и на плечах у него подарок Цветаны. Признался красавиц, что певунья из Озерного пленила сердце его. В ответ на его пламенное признание, подарила Цветана сей вышитый воротник. Сравнила царица вышивку с работами, поднесенными ей боярской дочкой, и поняла, что это одних рук дело. Разгневалась. Велела привезти к ней в столичный дворец настоящую мастерицу. Три дня без отдыха и устали скакал гусар Святозар с двумя спутниками, а вернулся с тремя. Цветана так в мужском платье перед царицей и предстала. Все умеет мастерица, даже на коне не хуже воина скакать. Одно слово – русская красавица.

Затеяла матушка-государыня соревнование между Цветаной и барской дочкой, чтобы вывести обманщицу на чистую воду. В большом зале, на глазах у приглашенной публики обе принялись за работу. Главным судьей назначили французского посла, как большого знатока в кружевном деле. Придворные развлекаются, а обе девушки ни на миг от работы своей не отрываются. И все под присмотром француза. К вечеру срок соревнования стал истекать. Ждали ее величество для оглашения победителя. Впрочем, и оглашать-то нечего было. Посол так смеялся, увидев, работу толстощекой, что икать бедный стал. Насилу отпоили.

Царица отослала обманщицу с позором обратно к маменьке и наказала обоим более в столицу не показываться. Цветане же предложила стать ее белошвейкой и во дворце жить. Мастерица с радостью согласилась. И почетно, и семье помогать под силу. Своему гусару Святозару ее величество за службу верную решило сделать подарок. Проси, чего пожелаешь. Упал красавец на колени перед матушкой-государыней и попросил руки своей ненаглядной Цветаны. Тут все и решилось. Царица их благословила. Растроганный посол французский им свадебный подарок сделал – маленький домик под Парижем.

Поговаривают старые люди в том домике так никто и не жил, только посол привозил из далекой России удивительные кружева. Собралось их немало. Все, как один сказочные. И по сюжету, и по мастерству. Когда послу вышел срок покинуть королевскую службу, над маленьким домиком под Парижем появилась красивая надпись. «Русское чудо». С тех пор много времени прошло, а над домиком так и осталась та надпись, а по окрестным дорогам указатели со стрелочками. «Русское чудо». Посетителей в том домике встречает поседевший пра-пра-правнук посла, и рассказывает забавную историю о белошвейке и белоручке.

@темы: Александр Асмолов,проза,детская литература,сказки для маленьких

09:46

Ирис

И да пребудет с нами вдохновенье
Цветы, как люди в нашем мире,
Забава в чьих-нибудь руках.
Кто умер в замке, кто в трактире,
Иной прославился в веках.

***
У Рейна бился славный Хлодвиг,
Лишь на закате бой утих.
Хоть каждый в свите шёл на подвиг,
Но готы окружают их.

Хотят пленить монарха франков
Всё туже западни петля.
На берег стайкою подранков
Спешат, заступницу моля.

Над Рейном месяц, как лучинка,
И Хлодвиг видит Божий знак.
Из жёлтых ирисов тропинка
Едва виднеется сквозь мрак.

Цепочкой вброд без промедленья,
Ушли, забрав с собой цветы.
И герб французский в знак спасенья,
Хранит тот символ красоты.

@настроение: озорное

@темы: Александр Асмолов,поэзия,пейзажная лирика,строки о цветах

И да пребудет с нами вдохновенье
Опять с мольбертом на пустынном пляже,
Где только тень от шляпки на песке.
След ящерки в зеленом камуфляже,
Да парус одинокий вдалеке.

В подрамнике эскиз морской томится,
Где на переднем плане – капитан.
Со шкиперской бородкой, смуглолицый,
Веселый, не из рода пуритан.

Художница застыла у мольберта
Стоит работа третий день подряд.
Устала ждать заветного конверта,
Но писем нет – на почте говорят.

Теперь надежда на попутный ветер,
Вдруг что-то ей шепнет соленый бриз.
Преобразится мир и станет светел,
И сразу оживет морской эскиз.

@настроение: влюбленное

@темы: Александр Асмолов,поэзия,любовная лирика,строки о любви

И да пребудет с нами вдохновенье
К вечеру пошел снег. Поначалу робкий, он едва кружил над городом, но, заметив привлекательную женщину, припустил. Она так обрадовалась этому, что сняла перчатку и протянула ладонь ему навстречу. А снежинки, словно маленькие пташки, вились вокруг, не решаясь опуститься. Тогда женщина остановилась и замерла, словно прося милостыню. Осмелев, снежинки опускались на теплую ладонь и таяли. Другие едва касались ее лица, словно изучая на ощупь. Самые отчаянные вспорхнули на длинные ресницы. Это было так забавно, что женщина рассмеялась. Неожиданно и очень искренно, как ребенок.

Снежинки падали на теплые щеки и тут же таяли, впитывая в себя их аромат. Те же из них, что беззвучно ложились на чувственные губы, исчезали под ее дыханием, оставляя влажные следы, словно от поцелуев. Пушистые смельчаки касались ее шейки, оставляя неприметные бусинки на тех местах, где когда-то блуждали ненасытные жаркие губы. У нее даже закружилась голова от нахлынувших воспоминаний. А тут, как на грех, целая капелька скатилась под блузку, и, найдя ложбинку меж двух белоснежных холмов, покатилась дальше. Вниз. Туда, где кроются все сокровенные тайны.

Женщина даже обернулась, не видит ли кто. Однако, мысленно махнув на все рукой, подняла голову, подставляя счастливое лицо навстречу летящим снежинкам. Ей было невдомек, что снегом был я. Давно утративший телесную оболочку и превратившийся в небесное создание, я увивался вокруг красавицы, наслаждаясь каждым прикосновением. Всю неистраченную нежность я отдавал ей. Для меня это был подарок судьбы. Мужчины не умеют признаваться в любви, им не дано говорить о возвышенном красивыми словами, потому женщины не всегда понимают их.

Мне с грустью вспомнилась ранняя весна, когда я барабанил в девичьи окна и льнул к стеклу, стараясь выведать их тайны. Потом жарким июльским ливнем налетел на стайку девушек, которая бросилась врассыпную. И лишь одна, не испугавшись, раскинула руки для объятий и закрыла глаза. А я с размаха налетел на нее, отчаянную, окатив с головы до ног, не оставив и сухой нитки. Коротенькое платье, намокнув, словно исчезло вовсе, выставляя напоказ высокую грудь и крутые линии бедер. Но я уже мчался за другими, что с визгом, поснимав туфельки и подобрав платья, прыгали через лужи, прячась под балконами и козырьками домов. Лишь оглянувшись, я увидел ту, что осталась стоять посреди непогоды с безвольно опущенными руками, а по мокрым, прилипшим к спине волосам текла вода, и от ресниц на щеках прорисовались неровные черные линии. Тогда для меня все было лишь игрой.
Прошло время. Я стал совсем белым, но что-то понял в этой жизни. Теперь я падаю к ногам единственной неповторимой женщины, которая пройдет и оставит глубокий след. Мне повезло. Иных просто не заметят. Холодная метель налетит, закрутит. Кто-то забьется в щели, кто-то прилипнет к остывающим во дворах машинам и остынет ледяной коркой, остальные соберутся в сугробы, да так и останутся до весны. Прошлогодним снегом.

Мне повезло. Я кружусь возле ненаглядной своей красавицы, изнывая от желания. Знаю, что погибну, исчезну навсегда, но это пустяк по сравнению с тем мигом блаженства, когда я буду таять от прикосновения к ней. Я падаю и таю. И в этом коротком слове таю, для меня слилось два очень важных слова. ТА, которую ЛЮБЛЮ. Что моя никчемная жизнь! Я тебе отдам больше. Вот, посмотри на свою ладонь. Там - моя сНежная душа.

@темы: Александр Асмолов,миниатюры,строки о любви

И да пребудет с нами вдохновенье
Опять шампанское в ведерочке томится
И мандарины окружают Оливье.
С утра сотрудников разглядываю лица,
Все после праздников, как будто в забытье.
Календари теперь с английскими словами,
Огни Нью-Йорка вместо снега над церквами,
А вместо водки Санта колу предлагает
И «эм-энд-энс», а не грибочки с расстегаем.
Душа тоскует по заснеженным полям,
Где мчится тройка и веселая гармошка,
Соседки озорной холодная сережка
Мне щеку жжет на зависть пышным соболям.
Частушек звонких перепалка с бубенцами,
Ведро шампанского и водка с огурцами.

@темы: Александр Асмолов,лирика,юмор,зимние строки

И да пребудет с нами вдохновенье
Январь открою с нового листа,
И лишь потом добавлю красок.
А в декабре моя мечта чиста,
И персонажи все без масок.

Огонь свечи неизмеримо строг,
Как свет звезды на небосклоне,
Что не пускает нечисть на порог,
Занявшись при вечернем звоне.

За пленкой льда в окошке тусклый свет,
Холодный страж его скрывает.
Хранит он пожеланья, как секрет,
Но в полночь Рождества растает.

@темы: Александр Асмолов,лирика,зимние строки,Рождество

И да пребудет с нами вдохновенье
Желаний прошлогодних стерлись тени,
Угасли робко по ту сторону черты,
И бой курантов новогодних бдений
Печально сообщил, что умерли мечты.

Теперь не суждено им сбыться в прошлом,
Шампанское все дружно пьют за упокой,
Не вспоминая, будто речь о пошлом,
И рождены они проделкой шулерской.

А в эту полночь новые желанья.
Их будут пестовать и бережно хранить.
Закрыв глаза, шептать как заклинанья,
А выйдет этот срок - безжалостно забыть.

Но в прошлом, в тридевятом государстве,
Забытые желания нашли приют.
Прижавшись, молча, в маленьком пространстве,
Друг друга согревают и кого-то ждут.

@настроение: задумчивое

@темы: Александр Асмолов,проза,поэзия,рассказы,сказки,романсы

И да пребудет с нами вдохновенье
Одетый в солнечный загар,
Я пропадал на море летом.
И был тогда по всем приметам
Как юнга или кочегар.

Питался без краюхи хлеба:
Креветки, крабы, камбала,
Из мидий сочных вертела…
Охотился без арбалета.

От соли кожа задубела,
От солнца волос был седым,
Но слыл я сказочно богатым…
Ждала у пирса каравелла.

Года, как брызги от прибоя,
На солнце высохли уже.
В мечтах лежу я в неглиже…
В песке, и небо голубое.

И да пребудет с нами вдохновенье
Мы до сих пор помним лозунги, вдолбленные еще в пионерском возрасте. «Все лучшее – детям». Правда, теперь меньше трещат барабаны, и вроде бы другие люди говорят другие слова. А что на самом деле?
Вчера был приглашен на встречу с читателями детского клуба города. Впечатление удручающее. Провисший заплесневелый потолок, убогая обшарпанная мебель, энтузиаст-директор, за смешную зарплату пытается сеять доброе и вечное.
После встречи жалуется мне, что и эти крохи администрация города забирает, переселяя детский клуб на окраину города. Якобы для проведения ремонта здания. Но они-то знают – не вернуться им сюда, в центр города, в старенькое помещение, предоставленное детям еще коммунистами почти 40 лет назад. Удобно – школа рядом, пешком из соседних жилых кварталов 10 минут, да и дорожка в институт, где многие родители работают, в пяти шагах от клуба.
Скорее всего, какой-то бизнесмен присмотрел здесь место для своей конторы. Все понимают, что происходит, и ничего сделать не могут. Почему-то не нужны этой стране ни мы, ни наши дети.

И тут мне вспомнилось, как мой давний друг, эмигрировав в Канаду, написал в первом же письме с чужбины о том, как встретили его детей в школе. Несмотря на то, что они немного опоздали к началу учебного года, двоих пацанов, толком не говорящих на английском и шарахающихся от всего незнакомого, тут же взяли в разные кабинеты учителя. После часового тестирования старшенького определили в класс с художественным уклоном. Единственного из всех, его посадили за отдельный стол и дали все необходимое для рисования. Сразу же. Младшенький пошел в класс с математическим уклоном. На первом же родительском собрании классная дама представила моих друзей остальным взрослым. Обсуждали денежный вопрос – учебники, завтраки, экскурсии. Мой приятель полез было в карман за купюрами, а классная дама его остановила и предложила всем присутствующим не брать денег с приезжих русских, а скинуться. Они согласились. А еще за посещение занятий по английскому обещали приплачивать какие-то деньги. Мои друзья удивились - за что?. Ну, как же, вы же будете работать, напрягаться.

Шел я домой и думал, почему к нашим детям в чужой стране относятся лучше, чем в родной. Не идеализирую. У них проблем не меньше нашего. И все же…

И да пребудет с нами вдохновенье
Весенних снов короткие сюжеты
Индейским амулетом я ловлю.
Укрыв в тумане мистики петлю
Для тех, что верят в тайные приметы.

Сосуд из типи племени навахо ***
Согласно их преданьям – верный сейф
Для призраков, скользящих, словно шлейф,
В сознании, цепенеющих от страха.

А незабудки сохранят надежно
Всю романтичность потаенных встреч,
И будут образ милого беречь,
Что мне приснился так неосторожно.

*** типи - конические палатки индейцев прерий Канады и США
натюрморт с васильками фотохудожницы Луизы Гельтс


И да пребудет с нами вдохновенье
Когда за рюмкой чая с друзьями обсуждаю начальников и дороги, обычно разговор сводится к Улановой, Плисецкой, Гордеевой, Тарковскому, Алову и Наумову, Евстигнееву и Янковскому. Но они не вечны, и постепенно уходят. Все остальное по-прежнему. Отчего так?
Наверное потому, что, поднявшись повыше, они что-то видят иначе, и, возможно, в отличие от нас, понимают что ничего не изменить. А мы все еще надеемся.
Кто придет на их место? Я не говорю – займет. Скорее - попробует примерить одежку с большого и надежного плеча, а она будет явно большего размера. И начнет метаться претендент от левого рукава к правому, пока из той одежки не выскочит.
Грустно это осознавать.

17:32

Кореша

И да пребудет с нами вдохновенье
Корешась с ним с разбитых коленок,
Не вдавались мы в тонкость имен,
Не смущал и традиций оттенок,
Он обрезан, а я был крещен.

Мой футбол и его партитура
Не мешали мечтать об одном,
И не знала соседская Шура,
Кто обрезан, а кто был крещен.

А когда щеголял я в шинельке,
Паганини наигрывал он.
Вместо Шурки женился на Нэльке
Ведь обрезан он, а не крещен.

В один год мы отцов хоронили,
Поминая потом всем двором.
На своих и чужих не делили:
Кто обрезан, а кто был крещен.

За окном сероглазая осень,
Вместе курим, ведь общий балкон.
Что сказать, если внуки нас спросят:
Был обрезан Христос иль крещен.