И да пребудет с нами вдохновенье
Кларин дом © #Александр_Асмолов #миниатюра #Кларин_дом #рассказы_о_главном #АсмоловАлександрГеоргиевич
Бывая в гостях у своих московских приятелей, я непременно подхожу к окну, откуда виден стоящий во дворе старый, некогда богатый дом с колоннами. Наверное, какой-нибудь удачливый купец из нижегородской или тверской губернии, решив перебраться в столицу, построил его на манер итальянских дворцов – дабы третьему Риму не совестно было. После революции его реквизировали и сделали родильным домом, дав гордое имя Клары Цеткин.
Можно представить, как в то холодное и голодное время оркестры исполняли помпезные, зовущие на подвиг марши и хлопали на ветру алые полотнища. Революционные идеи пьянили буйные головы не только в области мировой революции и гигантов первых пятилеток, но и в области человеческих отношений. Строились дома-коммуны, в которых личному отводилось места не больше чем на кладбище. Общее дело, общие семьи, общие дети. Наверное тогда было принято решение о том, чтобы новорожденных отрывать от матерей и укладывать квадратно-гнездовым способом в огромных залах.
Революции нужны были беззаветно преданные воители и строители. И Кларин дом наравне с другими предприятиями добросовестно перевыполнял план. Даже во время Войны он лишь наполовину был госпиталем, продолжая своё великое предназначение. А уж потом, в пору великого послевоенного счастья, его залы переполняли испуганные крики маленьких москвичей, взывающих к своим матерям. Кинодокументалисты тех дней любили показывать кадры стройных рядов одинаковых кроваток, где лежали одинаковые сверточки, связанные по рукам и ногам.
Они рождались в одинаковых условиях и им давали одинаковые имена. Из Клариного дома их выносили по одной дорожке, и потом им читали одинаковые книжки, их одевали в одинаковую одежду и пели одинаковые песни.
Прошло время. Уже не звучат здравицы в адрес великих вождей, да и их самих уже устали ругать. Обсыпалась когда-то сооруженная надпись над портиком, переименовавшая дом в один из символов революции. Почти опустел Кларин дом. Редкие голоса его обитателей не слышны за перезвонами отреставрированной рядом церкви. Сияют на закате заново покрытые золотом купола и недавно отлитые на корабельных верфях колокола. Мы разрушили в той Великой войне не только логово своих врагов, но многое вокруг, и теперь замаливаем грехи.
Говорят, что в уходящем году впервые за последние 10-15 лет Кларин дом наравне с азиатскими и кавказскими именами слышит и русские имена. Дай-то Бог, найдется светлая душа и даст денег на ремонт твоих толстых стен, принявших на себя осколки в 41 году, и заасфальтирует дорожку к твоей обшарпанной двери, из которой вышло столько хороших людей. И не всё русское богатство будет уходить на покупку английского футбольного клуба, французского замка или виллы в Испании, а малая толика вернётся и тебе. Не умирай, Кларин дом, ты нам ещё послужишь.
Бывая в гостях у своих московских приятелей, я непременно подхожу к окну, откуда виден стоящий во дворе старый, некогда богатый дом с колоннами. Наверное, какой-нибудь удачливый купец из нижегородской или тверской губернии, решив перебраться в столицу, построил его на манер итальянских дворцов – дабы третьему Риму не совестно было. После революции его реквизировали и сделали родильным домом, дав гордое имя Клары Цеткин.
Можно представить, как в то холодное и голодное время оркестры исполняли помпезные, зовущие на подвиг марши и хлопали на ветру алые полотнища. Революционные идеи пьянили буйные головы не только в области мировой революции и гигантов первых пятилеток, но и в области человеческих отношений. Строились дома-коммуны, в которых личному отводилось места не больше чем на кладбище. Общее дело, общие семьи, общие дети. Наверное тогда было принято решение о том, чтобы новорожденных отрывать от матерей и укладывать квадратно-гнездовым способом в огромных залах.
Революции нужны были беззаветно преданные воители и строители. И Кларин дом наравне с другими предприятиями добросовестно перевыполнял план. Даже во время Войны он лишь наполовину был госпиталем, продолжая своё великое предназначение. А уж потом, в пору великого послевоенного счастья, его залы переполняли испуганные крики маленьких москвичей, взывающих к своим матерям. Кинодокументалисты тех дней любили показывать кадры стройных рядов одинаковых кроваток, где лежали одинаковые сверточки, связанные по рукам и ногам.
Они рождались в одинаковых условиях и им давали одинаковые имена. Из Клариного дома их выносили по одной дорожке, и потом им читали одинаковые книжки, их одевали в одинаковую одежду и пели одинаковые песни.
Прошло время. Уже не звучат здравицы в адрес великих вождей, да и их самих уже устали ругать. Обсыпалась когда-то сооруженная надпись над портиком, переименовавшая дом в один из символов революции. Почти опустел Кларин дом. Редкие голоса его обитателей не слышны за перезвонами отреставрированной рядом церкви. Сияют на закате заново покрытые золотом купола и недавно отлитые на корабельных верфях колокола. Мы разрушили в той Великой войне не только логово своих врагов, но многое вокруг, и теперь замаливаем грехи.
Говорят, что в уходящем году впервые за последние 10-15 лет Кларин дом наравне с азиатскими и кавказскими именами слышит и русские имена. Дай-то Бог, найдется светлая душа и даст денег на ремонт твоих толстых стен, принявших на себя осколки в 41 году, и заасфальтирует дорожку к твоей обшарпанной двери, из которой вышло столько хороших людей. И не всё русское богатство будет уходить на покупку английского футбольного клуба, французского замка или виллы в Испании, а малая толика вернётся и тебе. Не умирай, Кларин дом, ты нам ещё послужишь.